© Коллаж Chips Journal
Бу!
Все мы помним истории про автобус с зелеными шторками, черную руку и Пиковую даму, которую нужно вызывать ночью при помощи свечи и зеркала. Наталья Калашникова поговорила с психологами, педагогами и писателями о том, почему дети так любят страшные истории и какие механизмы детской психики тут задействованы.
Мы в школе всяких духов вызывали. Мать-матерщинницу и черта. Чтобы их вызвать, надо было домики рисовать на земле, и чем больше домик, тем больше та или иная сущность. Вызывали все это на заднем дворе школы. Доигрывались до того, что боялись домой идти. Моя подруга, идя домой, увидела на дереве черта, чуть не потеряла сознание, и кровь носом пошла…
Мы сладкоежку вызывали. В подвале привязывали на ниточке леденец, говорили формулу, а потом уходили. И были все вместе. А потом видели на леденце следы от маленьких зубов. Может, конечно, это были крысы, но вроде никто их никогда не видел у нас. И высоко висело.
Психолог Светлана Мохова
Пик периода страшилок — восемь-одиннадцать лет. Как раз происходит замена детских сомнений «возможно-невозможно» взрослой рациональностью, поиск границы реального или вымышленного в сопровождении сильных эмоций. Страшилки этому сопутствуют.
Страх — сильная эмоция. Попытки его обуздать, им управлять — захватывают. К удовольствию от обуздания страха прибавляется удовольствие от его вымышленности, от собственной безопасности. Собственно детские страшилки — это тренировка эмоциональности. Оттуда обязательность периода страшилок.
Серьезные страхи, пугающие сны — признак тревог. Симптом.
Это бывает у детей, растущих в конфликтных семьях, которых часто ругают. Если дети не невротики, они не пугливы. Страшилки щекочут им нервы, они получают от этого удовольствие, не более.
Обычно при страхах у ребенка рекомендуют проводить с ним больше времени в позитивном ключе. Не ругать, играть, не критиковать. Страх — сигнал, что этого мало.
Как помочь ребенку справиться с тревогой: 7 практичных способов
Педагог Людмила Свирская
Страшилки — это необходимый элемент взросления. Скажем так: взрослому человеку бывает необходим андреналин. И это заставляет его прыгать с парашютом, лазать по горам и так далее. У детей механизм тот же. Думаю, нет людей, не прошедших в детстве через «страшные истории» о черном доме и черной руке. Причем тут своеобразное первенство. Чем страшнее — тем круче.
И непонятно, чего же хочется в конечном счете: испугаться до умопомрачения или-таки не испугаться вовсе. С учениками читали Гоголя. Очень понравилась «Ночь перед Рождеством». Захотели пострашнее. В итоге закончили «Вием». Дети сидели не шелохнувшись, в немом восторге: «Как страшно!».
Страшные детские книги: подборка для тех, кто не боится
Литературный критик Елена Калиниченко
В то время, когда я росла, родители понятия не имели, что детишек надо оберегать от всего страшного и печального. К тому же квартиры были тесные, и волей-неволей дети слышали разговоры взрослых. У того жена покончила жизнь самоубийством — под поезд бросилась. А этот допился до белой горячки и пожар устроил.
А то еще родители смотрят кино, не про зомби и не про Годзиллу, и не про Дракулу, а про войну. Патриотичное такое кино, что же, детям не смотреть? И вот, выезжает из экрана танк и само собой, начинает стрелять! И вообще, все взрывается и горит! И трупы валяются, и раненые стонут! Ребенок мог, конечно, расплакаться, так ему говорили: «Не будь нежным! Привыкай!».
Можно ли показывать ребенку «взрослые» фильмы? Письмо главреда
Поэтому страшилки как жанр у нас не особо были популярны. Рассказывали, конечно, но не очень много. Конкуренцию художественным страшилкам составляли реальные случаи. Помню, в детском саду одна девчонка рассказывала с подробностями, как какой-то сосед покончил жизнь самоубийством. Вскрыл вены. Многих трясло, но никто не уходил и не просил замолчать. Некоторые даже усомнились, что все было именно так.
Писательница Лилит Мазикина
Вопрос «зачем страшилки детям» фактически синонимичен вопросу «зачем страшные истории людям». Огромному количеству людей нравится читать страшные книги и смотреть фильмы ужасов. На улицах викторианской Англии продавали копеечные распечатки баллад об убийствах — зачем? В советских городах подростки тайком пели друг другу полные кровавых подробностей слезливые песни — почему?
Человеку очень надо получить себе в руки страх в прирученном виде. Пережить его разок и другой понарошку, словно «переболевая» им в легкой форме и вырабатывая немного устойчивости. Примерить почти на себя, на кого-то похожего («одна девочка жила с мамой и папой») пугающую ситуацию и увидеть, что есть способ из нее выбраться.
Значит и я в страшной ситуации, испугавшись, обессилев, смогу найти выход, тайную дверцу наружу, слабое место монстра — если буду не только бояться, но и помнить, что выход возможен.
Иногда страшилки заодно рассказывают нам о правилах безопасности в такой яркой форме, что впечатываются в память куда лучше сухих наставлений.
Да, страшные истории очень нужны человеку, большому и маленькому. Важно только, чтобы они соответствовали его возможностям. Перед нами должен быть страх, который человек в силах переварить без вреда для себя. Трехлетнему ребенку — история о волке и семерых козлятах. Пятнадцатилетнему подростку — героическая война с зомби или вампирами. Девятилетнему — истории о красной руке и прогулке по кладбищу. Даже если после них немного страшно ночью идти в туалет. Но только если немного.
Впервые текст был опубликован 21 августа 2017 года.
